Неточные совпадения
Увидав мать, они испугались, но, вглядевшись
в ее лицо, поняли, что они делают хорошо, засмеялись и с
полными пирогом
ртами стали обтирать улыбающиеся губы руками и измазали все свои сияющие лица слезами и вареньем.
При взгляде на тендер и на рельсы, под влиянием разговора с знакомым, с которым он не встречался после своего несчастия, ему вдруг вспомнилась она, то есть то, что оставалось еще от нее, когда он, как сумасшедший, вбежал
в казарму железнодорожной станции: на столе казармы бесстыдно растянутое посреди чужих окровавленное тело, еще
полное недавней жизни; закинутая назад уцелевшая голова с своими тяжелыми косами и вьющимися волосами на висках, и на прелестном лице, с полуоткрытым румяным
ртом, застывшее странное, жалкое
в губках и ужасное
в остановившихся незакрытых глазах, выражение, как бы словами выговаривавшее то страшное слово — о том, что он раскается, — которое она во время ссоры сказала ему.
— А, нашла! Вот умница, — сказал он, вынимая изо
рта Ласки теплую птицу и кладя ее
в полный почти ягдташ. — Нашел, Стива! — крикнул он.
Косые лучи солнца были еще жарки; платье, насквозь промокшее от пота, липло к телу; левый сапог,
полный воды, был тяжел и чмокал; по испачканному пороховым осадком лицу каплями скатывался пот; во
рту была горечь,
в носу запах пороха и ржавчины,
в ушах неперестающее чмоканье бекасов; до стволов нельзя было дотронуться, так они разгорелись; сердце стучало быстро и коротко; руки тряслись от волнения, и усталые ноги спотыкались и переплетались по кочкам и трясине; но он всё ходил и стрелял.
Когда Левин вошел
в черную избу, чтобы вызвать своего кучера, он увидал всю семью мужчин за столом. Бабы прислуживали стоя. Молодой здоровенный сын, с
полным ртом каши, что-то рассказывал смешное, и все хохотали, и
в особенности весело баба
в калошках, подливавшая щи
в чашку.
Он не заметил, что Ульяна Андреевна подставила другую
полную миску, с тем же рисом. Он продолжал машинально доставать ложкой рис и класть
в рот.
Старик Луковников отлично понимал разыгравшуюся комедию и сознавал
полное свое бессилие. Дума быстро превращалась
в переднюю Зауральского коммерческого банка. Гласные-купцы тоже сообразили, что нужно только соглашаться с Павлом Степанычем, и заглядывали ему
в рот, ожидая решения. Мышников скоро завладел всем городским самоуправлением и делал все, чего желал.
Когда он принялся работать, то снял свой синий кафтан и оказался
в красной рубахе и плисовых штанах. Обивая
в гостиной мебель и ползая на коленях около кресел, он весьма тщательно расстилал прежде себе под ноги тряпку. Работая, он обыкновенно набивал себе полнехонек
рот маленькими обойными гвоздями и при этом очень спокойно, совершенно
полным голосом, разговаривал, как будто бы у него во
рту ничего не было. Вихров заметил ему однажды, что он может подавиться.
Павел и Андрей сели рядом, вместе с ними на первой скамье сели Мазин, Самойлов и Гусевы. Андрей обрил себе бороду, усы у него отросли и свешивались вниз, придавая его круглой голове сходство с головой кошки. Что-то новое появилось на его лице — острое и едкое
в складках
рта, темное
в глазах. На верхней губе Мазина чернели две полоски, лицо стало
полнее, Самойлов был такой же кудрявый, как и раньше, и так же широко ухмылялся Иван Гусев.
Я увидел во мгновение слинявшие, выцветшие лица, застопоренные на
полном ходу
рты, замершие
в воздухе вилки.
Об этой политике, выпив
в трактире или погребке, толкуют секретари, столоначальники и прочая мелкая приказная братия, толкуют с пеной у
рта от душевного волнения, имея на то
полное нравственное право, потому что от этой политики у них шиворотки трещат.
От управляющего губернией был послан между тем жандарм за начальником арестантской
роты, и через какие-нибудь полчаса
в приемной зале уж стоял навытяжке и
в полной форме дослужившийся из сдаточных капитан Тимков, который, несмотря на то, что владел замечательно твердым характером и столь мало подвижным лицом, что как будто бы оно обтянуто было лубом, а не кожей человеческой, несмотря на все это,
в настоящие минуты, сам еще не зная, зачем его призвали, был бледен до такой степени, что молодой чиновник, привезенный вице-губернатором из Петербурга и теперь зачисленный
в штат губернского правления, подошел к нему и, насмешливо зевая, спросил...
Лицо ее сильно монгольского типа с довольно заметными скулами, с узенькими глазами, которые она к тому же по близорукости щурила, с надменным выражением
в маленьком, чувственном
рте, особенно
в слегка выдвинутой вперед
полной нижней губе, — лицо это, однако, пленяло какой-то неуловимой и непонятной прелестью, которая заключалась, может быть,
в улыбке, может быть,
в глубокой женственности всех черт, может быть,
в пикантной, задорно-кокетливой мимике.
Её лицо краснело ещё более,
рот быстро закрывался и открывался, и слова сыпались из него тёмные
в своей связи и раздражающе резкие
в отдельности. Кожемякин беспокойно оглядывался вокруг, смотрел на попадью, всё ниже и равнодушнее склонявшую голову над своей работой, — эта серая гладкая голова казалась
полною мыслей строгих, верных, но осторожных, она несколько успокаивала его.
Он
в первый раз назвал её так, пугливо оглянулся и поднял руку к лицу, как бы желая прикрыть
рот. Со стены, из рамы зеркала, на него смотрел большой,
полный, бородатый человек, остриженный
в кружок,
в поддёвке и сиреневой рубахе. Красный, потный, он стоял среди комнаты и смущённо улыбался мягкой, глуповатой улыбкой.
Явившийся тогда подрядчик, оренбургских казаков сотник Алексей Углицкий, обязался той соли заготовлять и ставить
в оренбургский магазин четыре года, на каждый год по пятидесяти тысяч пуд, а буде вознадобится, то и более, ценою по 6 коп. за пуд, своим коштом, а сверх того
в будущий 1754 год, летом построить там своим же коштом, по указанию от Инженерной команды, небольшую защиту оплотом с батареями для пушек, тут же сделать несколько покоев и казарм для гарнизону и провиантский магазин и на все жилые покои
в осеннее и зимнее время ставить дрова, а провиант, сколько б там войсковой команды ни случилось, возить туда из Оренбурга на своих подводах, что всё и учинено, и гарнизоном определена туда из Алексеевского пехотного полку одна
рота в полном комплекте; а иногда по случаям и более военных людей командируемо бывает, для которых, яко же и для работающих
в добывании той соли людей (коих человек ста по два и более бывает), имеется там церковь и священник с церковными служителями.
Был назначен
в шестую
роту капитана Вольского, отличавшегося от другого офицерства необычайной мягкостью и
полным отсутствием бурбонства.
Незнакомец не слышал вопроса; он не ответил и даже не взглянул на Дымова. Вероятно, этот улыбающийся человек не чувствовал и вкуса каши, потому что жевал как-то машинально, лениво, поднося ко
рту ложку то очень
полную, то совсем пустую. Пьян он не был, но
в голове его бродило что-то шальное.
Он покраснел, выпустил уши лошади и, без помощи оброта открыв ей
рот, посмотрел
в зубы: клыки были целы, чашки
полные, чтò всё уже успел выучить молодой хозяин: стало-быть, лошадь молодая.
Яков Тарасович, маленький, сморщенный и костлявый, с черными обломками зубов во
рту, лысый и темный, как будто опаленный жаром жизни, прокоптевший
в нем, весь трепетал
в пылком возбуждении, осыпая дребезжащими, презрительными словами свою дочь — молодую, рослую и
полную. Она смотрела на него виноватыми глазами, смущенно улыбалась, и
в сердце ее росло уважение к живому и стойкому
в своих желаниях старику…
Таким образом, реальность моих сновидений не может подлежать сомнению. Если я сам лично и никого не обокрал, а тем менее лишил жизни, то, во всяком случае, имею
полное основание сказать: я там был, мед-пиво пил, по усам текло… а черт его знает, может быть, и
в рот попало!
В отеле, между тем, m-me Мерова сидела
в качестве хозяйки
в маленькой гостиной взятого отделения, а Янсутский
в полной мундирной форме
ртом и мехами раздувал уголья
в находящемся тут камине, чтобы скорее они разгорелись и дали из себя приятную теплоту.
Вся группа представляла сильную картину: Иван Никифорович, стоявший посреди комнаты
в полной красоте своей без всякого украшения! Баба, разинувшая
рот и выразившая на лице самую бессмысленную, исполненную страха мину! Иван Иванович с поднятою вверх рукою, как изображались римские трибуны! Это была необыкновенная минута! спектакль великолепный! И между тем только один был зрителем: это был мальчик
в неизмеримом сюртуке, который стоял довольно покойно и чистил пальцем свой нос.
Околотки (полковые лазареты) были переполнены; каждый день отправляли ослабевших и измученных лихорадкою и кровавым поносом людей куда-то
в дивизионный лазарет.
В ротах было налицо от половины до двух третей
полного состава. Все были мрачны, и всем хотелось идти
в дело. Все-таки это был исход.
Сам он имел неинтересную, незаметную наружность; при слабом, нездоровом сложении и при небольшом росте у него были
полные, пухлые щеки, точно он надувал их; глаза не мигали, и взгляд был острый, бородка рыжая, жидкая, и, задумавшись, он всё совал ее
в рот и кусал; и к тому же он часто выпивал, и это было заметно по его лицу и походке.
Увидев Анну Акимовну, мужики вскочили с мест и из приличия перестали жевать, хотя у всех были
полные рты;
в комнату вошел из кухни повар Степан,
в белом колпаке и с ножом
в руке, и поздравил; пришли дворники
в валенках и тоже поздравили.
Вот и я
в настоящую минуту необыкновенно ярко вижу пред собою ее лицо: круглый овал, матовая бледность, брови, почти прямые, очень черные и густые; у переносья они сходятся
в виде темного пушка, что придает им несколько суровое выражение; глаза большие, зеленые, с громадными близорукими зрачками;
рот маленький, чуть-чуть неправильный, чувственный, насмешливый и гордый, с
полными, резко очерченными губами; матовые волосы тяжелым и небрежным узлом собраны на затылке.
Караул во дворце занимала
рота Измайловского полка, которою командовал блестяще образованный и очень хорошо поставленный
в обществе молодой офицер, Николай Иванович Миллер (впоследствии
полный генерал и директор лицея). Это был человек с так называемым «гуманным» направлением, которое за ним было давно замечено и немножко вредило ему по службе во внимании высшего начальства.
Он проспал около часу, и когда проснулся, то был уже почти
в полном сознании, чувствуя нестерпимую головную боль, а во
рту, на языке, обратившемся
в какой-то кусок сукна, сквернейший вкус.
Сокол поймал зайца. Царь отнял зайца и стал искать воды, где бы напиться.
В бугре царь нашел воду. Только она по капле капала. Вот царь достал чашу с седла и подставил под воду. Вода текла по капле, и когда чаша набралась
полная, царь поднял ее ко
рту и хотел пить. Вдруг сокол встрепенулся на руке у царя, забил крыльями и выплеснул воду. Царь опять подставил чашу. Он долго ждал, пока она наберется вровень с краями, и опять, когда он стал подносить ее ко
рту, сокол затрепыхался и разлил воду.
Гордый Селим, уже сидя
в седле, фыркал и отплевывался во все стороны — вместо кинжала он набрал
полный рот песку и глины.
И, снявши фуражку, подходит к ендове. Лицо его
в это мгновение принимает серьезно-напряженное и несколько торжественное выражение. Слегка дрожащей от волнения рукой зачерпывает он
полную чарку и осторожно, словно бы драгоценность, чтобы не пролить ни одной капли, подносит ее ко
рту, быстро и жадно пьет и отходит.
Кроме общей полноты, и лицо раздалось, веки стали краснее,
в глазах сложился род усмешки, то ласковой, то плутоватой,
полной сознания своей силы и удачи; та же усмешка сообщилась и
рту. Прическу он носил ту же; одевался еще франтоватее. На нем поверх летней светлой пары накинуто было светлое же пальто на полосатой шелковой подкладке.
Курчавая голова,
полные щеки, большие серые глаза, ласковые и удивленные, и
рот с крупными и совсем белыми зубами — все всплыло перед Теркиным точно
в рамке портрета.
Третье лицо, капитан Тросенко, был старый кавказец
в полном значении этого слова, то есть человек, для которого
рота, которою он командовал, сделалась семейством, крепость, где был штаб, — родиной, а песенники — единственными удовольствиями жизни, — человек, для которого все, что не было Кавказ, было достойно презрения, да и почти недостойно вероятия; все же, что было Кавказ, разделялось на две половины: нашу и не нашу; первую он любил, вторую ненавидел всеми силами своей души, и главное — он был человек закаленной, спокойной храбрости, редкой доброты
в отношении к своим товарищам и подчиненным и отчаянной прямоты и даже дерзости
в отношении к ненавистным для него почему-то адъютантам и бонжурам.
И,
полный решимости, только слегка побледнев, он подплыл к крючку Сони и взял его
в рот.
Над столом привстал и наклонил голову человек лет сорока,
полный, почти толстый. Его темные вьющиеся волосы, матовое широкое лицо, тонкий нос и красивая короткая борода шли к глазам его, черным, с длинными ресницами. Глаза эти постоянно смеялись, и
в складках
рта сидела усмешка. По тому, как он был одет и держал себя, он сошел бы за купца или фабриканта «из новых», но
в выражении всей головы сказывалось что-то не купеческое.
Гренадерская
рота Преображенского полка получила название «лейб-кампании», капитаном которой была сама императрица, капитан-поручик
в этой
роте равнялся
полному генералу, поручик — генерал-лейтенантам, подпоручик — генерал-майорам, прапорщик — полковнику, сержант — подполковникам, капрал — капитанам, унтер-офицеры, капралы и рядовые были пожалованы
в потомственные дворяне;
в гербы их внесена надпись «за ревность и верность», все они получили деревни и некоторые с очень значительным числом душ.
Командир
роты, поручик Забелин, выстроил ее
в полной амуниции, и Бутович, ласково поздоровавшись с людьми, сказал...
Дело продолжалось с переменным успехом, и
в седьмом часу вечера японцы перешли
в наступление силою одного батальона, но две
роты стрелков и спешенная сотня под начальством штаб-ротмистра Цедерберга опрокинули неприятеля и обратили его
в полное бегство.
На этот возглас больного доктор не обратил внимания и только скосил свой широкий
рот в усмешку
полного пренебрежения к привередливости заезжего барина.
Послал капельмейстер утреннего дневального — на одном ем брюки
в полной исправности были — к командиру нестроевой
роты, чтобы распорядился из чихауза новый комплект спешно выдать. Припустил дневальный, а капельмейстер вдогонку дирижирует...